Книга только для ознакомления
.
А любила по-настоящему она только Витечку- реализованный в миру ее
человеческий и художественный дар.
Иногда мне хотелось поскулить, и я тихонько жаловалась Старику, а он
шутя замечал, что нас с ним вяжут не родственные узы, а классовая
солидарность угнетенных и подневольных. Правда, неволя любви и гнет
преданности - это сладкое бремя, та самая собственная ноша, что плеч не
тянет, и мы легко находили утешение. Но все-таки вышло так, что меня он
любил и дружил со мной больше, чем с Витечкой. Может быть, потому, что люди
они были очень разные...
- Ладно, хватит об этом! -остановила я Старика. - Давай я приготовлю
тебе что- нибудь очень вкусное! Заказывай, дед, на выбор, как в ресторане...
- Погоди, доченька, послушай... Я забуду, что хотел сказать... А это
обидно, потому что упущенная мысль всегда кажется значительной. - Он
засмеялся, и его неподвижное растрескавшееся лицо привычно затеплело. - Мне
сегодня на рассвете приснилась Зина, и я подумал, что, наверное, скоро
умру...
- Дед! Не говори так! Не хочу я этого слушать! Это злые глупости! -
закричала я. Он снова помотал головой:
- Ра, девочка, ты должна понимать, что в мои годы у человека должны
быть серьезные отношения со смертью. Тут неуместно легкомысленное
кокетство...
- И что, ты хочешь напугать меня надвигающейся Большой пустотой?
Старик зябко потер свои большие ладони мастерового человека, пожал
плечами, грустно усмехнулся:
- Во мне появилась сентенциозность деревенского умника
|
