Книга только для ознакомления
. Я представил себе ее, установленной в качестве
назидательного экспоната под окнами операционных.
-- Она разбита вдребезги. Полиция отвезла ее на стоянку возле
отделения.
-- Ты ее видела?
-- Сержант просил меня опознать ее. Он не поверил, что ты остался жив.
-- Она смяла сигарету. -- Мне жаль мужа доктора Ремингтон.
Я многозначительно посмотрел на часы над дверью, надеясь, что она скоро
уйдет. Это фальшивое соболезнование мертвому мужчине раздражало меня. Явно
всего лишь повод для упражнения в нравственной гимнастике. Бесцеремонность
молодых медсестер была частью той же пантомимы сожаления. Я часами думал об
убитом, представляя себе, как скажется эта смерть на его жене и детях. Я
думал о безумных миллисекундах боли и бессилия, о последних мгновениях его
жизни, куда он был катапультирован из приятной домашней интерлюдии к
концертине металлической смерти. Такие ощущения жили в сфере моих
взаимоотношений с мертвым человеком, в сфере реальности моих израненных ног
и груди, в незабываемой сфере столкновения моего тела с интерьером
автомобиля. По сравнению с этим карикатурное горе Кэтрин было не более чем
схематическим жестом -- она могла разразиться трагической арией, хлопать
себя по лбу, прикасаться к каждому второму температурному графику в палате,
включать наушники, висящие над кроватями.
В то же время я знал, что мои чувства к мертвому человеку и его жене
уже носили оттенок некой неопределенной враждебности, полусформировавшейся
мечты об отмщении
|
