Книга только для ознакомления
. Мне
казалось всегда больно и оскорбительно, когда он, приходя ко мне на верх,
молча близко подсаживался ко мне, немножко с тем выражением, с которым
доктор садится на постель тяжелого больного. Софья Ивановна и Варенька
прислали мне чрез него книги, которые я прежде желал иметь, и желали,
чтобы я пришел к ним; но именно в этом внимании я видел гордое,
оскорбительное для меня снисхождение к человеку, упавшему уже слишком
низко. Дня через три я немного успокоился, но до самого отъезда в деревню
я никуда не выходил из дома и, все думая о своем горе, праздно шлялся из
комнаты в комнату, стараясь избегать всех домашних.
Я думал, думал и, наконец, раз поздно вечером, сидя один внизу и слушая
вальс Авдотьи Васильевны, вдруг вскочил, взбежал на верх, достал тетрадь,
на которой написано было: "Правила жизни", открыл ее, и на меня нашла
минута раскаяния и морального порыва. Я заплакал, но уже не слезами
отчаяния. Оправившись, я решился снова писать правила жизни и твердо был
убежден, что я уже никогда не буду делать ничего дурного, ни одной минуты
не проведу праздно и никогда не изменю своим правилам.
Долго ли продолжался этот моральный порыв, в чем он заключался и какие
новые начала положил он моему моральному развитию, я расскажу в следующей,
более счастливой половине юности
|
