Книга только для ознакомления
. Опять повторилось
мое неловкое положение и продолжалось довольно долго. Мне было и досадно и
еще больше жалко ее. Слезы ее казались искренни, и мне все думалось, что
она не столько плакала об моей матери, сколько о том, что ей самой было не
хорошо теперь, и когда-то, в те времена, было гораздо лучше. Не знаю, чем
бы это кончилось, ежели бы не вошел молодой Ивин и не сказал, что старик
Ивин ее спрашивает. Она встала и хотела уже идти, когда сам Ивин вошел в
комнату. Это был маленький, крепкий, седой господин с густыми черными
бровями, с совершенно седой, коротко обстриженной головой и чрезвычайно
строгим и твердым выражением рта.
Я встал и поклонился ему, но Ивин, у которого было три звезды на
беленом фраке, не только не ответил на мой поклон, но почти не взглянул на
меня, так что я вдруг почувствовал, что я не человек, а какая-то не
стоящая внимания вещь - кресло или окошко, или ежели человек, то такой,
который нисколько не отличается от кресла или окошка.
- А вы все не записали графине, моя милая, - сказал он жене
по-французски, с бесстрастным, но твердым выражением лица.
- Прощайте, monsieur Irteneff, - сказала мне Ивина, вдруг как-то гордо
кивнув головой и так же, как сын, посмотрев мне в брови
|
