Книга только для ознакомления
. -- Галю!
Галю! ты спишь или не хочешь ко мне выйти? Ты боишься, верно,
чтобы нас кто не увидел, или не хочешь, может быть, показать
белое личико на холод! Не бойся: никого нет. Вечер тепел. Но
если бы и показался кто, я прикрою тебя свиткою, обмотаю своим
поясом, закрою руками тебя -- и никто нас не увидит. Но если бы
и повеяло холодом, я прижму тебя поближе к сердцу, отогрею
поцелуями, надену шапку свою на твои беленькие ножки. Сердце
мое, рыбка моя, ожерелье! выгляни на миг. Просунь сквозь
окошечко хоть белую ручку свою... Нет, ты не спишь, гордая
дивчина! -- проговорил он громче и таким голосом, какие
выражает себя устыдившийся мгновенного унижения. -- Тебе любо
издеваться надо мною, прощай!
Тут он отворотился, засунул набекрень свою шапку и гордо
отошел от окошка, тихо перебирая струны бандуры. Деревянная
ручка у двери в это время завертелась: дверь распахнулась со
скрытом, и девушка на поре семнадцатой весны, обвитая
сумерками, робко оглядываясь и не выпуская деревянной ручки,
переступила через порог. В полуясном мраке горели приветно,
будто звездочки, ясные очи; блистало красное коралловое
монисто, и от орлиных очей парубка не могла укрыться даже
краска, стыдливо вспыхнувшая на щепах ее
|
