Книга только для ознакомления
. Дедушка подал Дугласу последнюю бутылку.
-- Второй летний урожай. Июньский уже в погребе, а вот готов и
июльский. Теперь остается только август.
Дуглас поднял бутылку теплого вина из одуванчиков, но на полку ее не
поставил. Там уже стояло много перенумерованных бутылок, все совершенно
одинаковые, как близнецы: все яркие, аккуратные, все доверху заполненные в
плотно закупоренные.
Эта -- с того дня, когда я открыл, что живу, подумал он. Почему же она
ни капельки не ярче других?
А эта -- с того дня, когда Джон Хаф упал с края земли и исчез. Почему
же она не темнее остальных?
Где же, где веселые собаки, что все лето прыгали и резвились, точно
дельфины, в волнах переливающейся на ветру пшеницы? Где грозовой запах
Зеленой машины и трамвая, запах молний? Осталось ли все это в вине? Нет! Или
по крайней мере кажется, что нет.
В какой-то книге он вычитал однажды: все слова, что говорили люди с
начала времен, все песни, какие они когда-либо пели, и поныне звучат в
межзвездных далях, и если бы долететь до созвездия Центавра, можно было бы
услышать, что говорил во сне Джордж Вашингтон или как вскрикнул Юлий Цезарь,
когда в спину ему вонзили нож. Насчет звуков все ясно. А как насчет света?
Ведь если кто-то хоть раз что-то увидел, оно уже не может просто исчезнуть
без следа! Значит, где-то, если хорошенько поискать,-- быть может, в
истекающих медом пчелиных сотах, где свет прячется в янтарном соке, что
собрали обремененные пыльцой пчелы, или в тридцати тысячах линз, которыми
увенчана голова полуденной стрекозы,--удастся найти все цвета и зрелища
мира
|
