Книга только для ознакомления
. А я от длительного одиночества ненаходчив, подолгу думаю,
прежде чем ответить на самый простой вопрос (да, впрочем, никакой вопрос
не кажется мне простым), и заполняю паузы в разговоре вымученной глупой
улыбкой.
Поэтому, пускаясь в дорогу, я избираю себе на каждый отрезок пути
какой-нибудь ориентир: фонарный столб, угол дома, дерево. И смотрю строго
на него, не замечая ничего по сторонам. Сначала трудно было не замечать,
но потом я привык. Теперь я действительно никого не вижу на улицах. Для
меня город только здания, камень. В самом людном месте я прохожу, как в
пустоте, в пустыне.
По-моему, это устраивает обе стороны. Людям ведь тоже не хочется быть
как-то связанными с неудачливостью и нищетой, обычно подозревают, что это
немножко заразно. Когда бывшие знакомые видят меня в дешевом, обтрепанном
костюме, исхудавшего, с неподвижным взглядом, они покачивают головой и
говорят себе не без тайного самодовольства: "А мы-то думали, что он далеко
пойдет". Они как бы жалеют, что этого не получилось, грустят, но эта
грусть их ласкает.
Но я-то действительно далеко пошел. Только не туда, куда они думали...
Вот наконец особняк Пфюлей. Здесь Валантен.
Тяжело отплывает огромная дверь, ей, пожалуй, лет двести. Матово сияют
мраморные плиты пола. Вестибюль.
- Добрый день, герр Бюкинг.
- Добрый день, герр Кленк.
Однорукий швейцар-инвалид приподнимается на своем стуле, прикладывает
пальцы к фуражке
|
