[Культура] «В поп-музыке сегодня нужны приколы и фишки»
Дмитрий Маликов, приятно удививший весной этого года своей новой инструментально-театральной программой Pianomaniя, готовится повторить свои концерты на «бис». Произойдет это 13, 14 и 15 декабря в Театре оперетты. На весенних концертах музыкант, известный своими поп-хитами еще с конца 80-х, не спел ни строчки, однако на этот раз публика, похоже, все-таки услышит от него один или два эстрадных номера. В интервью «НИ» Дмитрий МАЛИКОВ уверяет, что с песенным творчеством он вовсе не прощался, и рассказывает о том, как ему живется сразу в двух мало совместимых между собой жанрах.
– Дмитрий, на юбилейном концерте «Новых Известий», который прошел 15 ноября в Кремле, вы исполнили два номера: один эстрадный, другой – фортепианный. Получается, теперь вы живете на два фронта?
– Да, я сделал шаг в сторону от своей поп-карьеры, в сторону «Пианомании». «Пианомания» – это очень хорошая отдушина для меня, она помогает преодолеть кризис среднего возраста. В следующем году будет 20 лет, как я на эстрадной сцене, и где-то внутри присутствует, что называется, определенная усталость металла. Поэтому последний год я посвятил фортепиано. Может быть, даже в ущерб поп-карьере. У меня пока нет новых песен, но тем не менее считаю, что делаю определенный скачок и как композитор, и как исполнитель. С апрельских концертов прошло уже довольно много времени, но я ни на день не оставляю занятий с инструментом, и даже по сравнению с весной, думаю, мой уровень вырос.
Надеюсь это продемонстрировать на декабрьских концертах. Что касается поп-карьеры, я от нее не отрекаюсь, я ею горжусь. Потому что быть 20 лет поп-исполнителем – это непросто. С экономической точки зрения быть звездой эстрадного жанра гораздо выгоднее и интереснее. Но с точки зрения творчества, внутреннего состояния для меня гораздо важнее «Пианомания». Поэтому мне приходится эти вещи каким-то образом сочетать.
– Что сейчас больше востребовано публикой на корпоративах и на больших концертах – песни или инструментальные зарисовки?
– С одной стороны, существует стереотип, что публика любит и хочет слышать песни. С другой – эти песни она слышит в таких огромных количествах по радио, телевидению и на концертах, что возникает усталость от такого объема информации. С жанром инструментальной музыки все по-другому. Сначала он вызывает некое недоверие – мол, это будет скучно, нудно. Но после того как слушатель получает возможность самостоятельно оценить это, он, я надеюсь, мнение меняет. Поэтому сейчас я комбинирую. И, если говорить о корпоративных мероприятиях, для меня идеальная форма – выступление из двух частей. В первой я играю, во второй – пою. Убиваю, таким образом, двух зайцев. Что касается сольных московских концертов, то здесь все равно приоритет остается у рояля, у инструментальной музыки, у шоу. Но в этот раз (на декабрьских концертах «Пианомания на бис». – «НИ») я, может быть, дам слабинку и все-таки что-нибудь спою.
– Когда наши артисты начали высказывать свое отрицательное отношение к отмене фонограмм, главным аргументом стала техническая неоснащенность концертных площадок. Так вот, для того чтобы исполнить инструментальный номер, нужен как минимум огромный рояль, причем хорошо настроенный, а для песни достаточно микрофона и «минусовки». Рояль же с собой не повезете?
– Я недавно купил электронный рояль, ни одного аналога которому в России сейчас нет. В отличие от настоящего инструмента весом в 500 килограммов, он весит 80. Немного похож на гусли. По крайней мере, его можно перевозить. Поэтому вопрос с так называемыми корпоративами я для себя решил. Что касается больших концертов, то проблема действительно есть. Сейчас я с «Пианоманией» объехал несколько городов – был в Нижнем Новгороде, в Киеве. Этот новый электронный рояль явно мал для большой сцены, а большой инструмент я везти не могу, поэтому приходилось довольствоваться теми роялями, которые есть в залах. Залы были самые центральные – в Нижнем был театр, а в Киеве – дворец «Украина». И везде были плохие инструменты. По крайней мере, недостаточно хорошие для того, чтобы сыграть на них целый концерт. С Нижним понятно, но я не думал, что в столице Украины будет так. Проблему рояля я готов решать. Важно, чтобы люди готовы были слышать музыку.
– А на дальнее зарубежье не планируете замахнуться?
– Планирую. Сейчас уже есть предложения из Кореи и Японии, там этот жанр как раз очень популярен. Так же всерьез рассматриваю идею «Олимпии» в Париже и «Альберт-холла» в Лондоне. В Прагу зовут. Технически я уже готов к этому.
– Премьера «Пианомании» получилась, с одной стороны, эффектной, с другой – очень нежной. А какие мысли возникли после того, как концерты уже были закончены? Что осталось в итоге?
– Конечно, осталась усталость от напряжения. Многие вещи приходилось контролировать самому. У меня был очень талантливый режиссер, Дмитрий Черняков, но он приехал из Германии только 1 апреля, а 12-го уже был концерт. Вообще, как это ни странно звучит, одна из причин того, что я повторяю концерты, в том, что сам хочу получить от них удовольствие. От музыки, от обстановки. Тогда это было на грани нервного истощения, нервного срыва. Думаю, что получит удовольствие и зритель. Тем более что технологически мы сейчас доделываем этот спектакль. Что еще осталось? Ощущение, что получился даже некий новый жанр на стыке между мюзиклом, спектаклем, симфоническим и эстрадным концертами. Важно, чтобы не вышло так, как говорил Морис Лиепа: «Приходит опыт – уходит прыжок». Хочется, чтобы прыжок остался.
– Дмитрий Черняков создал потрясающие декорации, но на фоне огромных стульев и дверей люди, в том числе вы, главный герой, кажутся маленькими. Не возникало дискомфорта?
– Эти большие предметы придают скорее элемент сказочности. Многим на полном серьезе казалось, что они попали в сказку. И это хорошо, ведь главная задача – сделать так, чтобы люди стали немножко чище и добрее. В первую очередь в этом задача музыки.
– Во время «Пианомании» на сцене все время что-то происходит. Генеральная идея о том, что инструментальную музыку должно сопровождать движение, она ваша или Чернякова?
– И его, и моя, и вообще это идея нашего времени. Сегодня искусство в чистом виде не пользуется большой популярностью – людям скучно. Тем более срабатывают стереотипы: все-таки на афише стоит имя Дмитрия Маликова, и понятно, что я в сознании публики ассоциируюсь с эстрадным исполнителем, а эстрада, она предполагает шоу. В наше время, чтобы быть интересным публике и играть «чистое искусство», надо быть абсолютным гением, как, например, Кисин. Я к этому стремлюсь, но хотел бы, чтобы элемент развлечения тоже присутствовал на моих концертах.
– Вообще, глядя на вашу программу, возникло ощущение, что в культуре что-то отмирает – либо излишний академизм классической музыки, либо пошлость в поп-жанре…
– Абсолютно точно! Я стараюсь и с той, и с другой стороны отсечь эти моменты. Если говорить о поп-культуре, сейчас количество, увы, не переходит в качество. И широкие слои населения поп-культура почему-то не трогает. Происходит расформатизация. В ближайшее время появится цифровое телевидение, будет, скажем, 20 каналов классической музыки, из них семь – фортепианная музыка: фортепианная романтика, фортепианная классика, отдельные пианисты. То есть все будет очень узко, и каждый сможет выбрать что-то исключительно для себя. Мне кажется, мы к этому идем.
– Сейчас вся музыка уходит в Интернет. Люди перестают покупать диски, они качают файлы. В основном бесплатно. В итоге даже западные звезды не знают, как им заработать на студийной записи. Тем не менее все продолжают сидеть по студиям. Вот и вас удалось отловить во время записи…
– На Западе приходят к тому, что уже давно есть у нас. Мы студийными записями особо никогда и не зарабатывали. Зарабатывали концертами. И на Западе сейчас большой бум на концертную деятельность. А русские люди всегда любили гулять. И пока есть корпоративные мероприятия, звезды будут чувствовать себя неплохо. Как только с этим начнутся какие-то проблемы, конечно, будет туговато.
– Кстати, говорят, вам снова предложили рекламировать шампунь.
– Да, предложили. Идея была такая, что время идет, а я не меняюсь, и волосы такие же прекрасные. Но десять лет назад мне хватило и нападок, и издевок по поводу этой рекламы. Поэтому я решил, что если уж соглашаться, то соглашаться на что-то более серьезное.
– Ваша сестра Инна Маликова на юбилейном концерте «НИ» появилась в составе «Новых Самоцветов». Что это за проект? Вы имеете к нему какое-то отношение?
– Очень опосредованное. Это ее инициатива, ее идея, и они с отцом (Юрием Маликовым – руководителем ВИА «Самоцветы». – «НИ») эту идею двигают. Я поддерживаю разве что в качестве консультанта.
– Это попытка создать альтернативу «Фабрике звезд»?
– Создавать такую альтернативу бесполезно, потому что у «Фабрики звезд» колоссальный эфир в руках. Это попытка занять свое место. Новые песни сегодня очень трудно раскрутить. И не только у нас. «Миру больше не нужны новые песни, – говорит Боб Дилан. – Все песни уже написаны». Остается их только адаптировать.
– В итоге не только Дмитрий Маликов ищет новую нишу, но и, скажем, один из самых популярных артистов разговорного жанра Михаил Задорнов решил для себя, что сейчас важнее и актуальнее не миниатюры-юморески, а поэзия. Вы бы порекомендовали и другим коллегам по эстраде искать себя где-то еще?
– Да. Во-первых, пробовать себя в чем-то новом – это всегда интересно. Во-вторых, мы, будучи поп-исполнителями, ходим все время по кругу, и в этой работе очень мало творчества. Есть бизнес, есть деньги, но не все меряется только этим. Человек должен реализовываться, а я, например, не до конца реализовываюсь на сцене. Мне интереснее быть композитором, когда в голову приходят красивые, необычные и ни на что не похожие мелодии. Поп-музыка сегодня сопряжена с понятием «прикол». Должны быть «прикольные песни», «прикольные клипы», «фишки» должны быть. Глубины нет. Я не осуждаю это, но получается так, что артисту приходится в основном обслуживать. И, если говорить о поп-жанре, в этом смысле виден определенный конец. Во всяком случае, музыка уже уходит из традиционного обихода. Она будет как-то иначе приходить. Как? Я пока не знаю.
|
