Книга только для ознакомления
. - Один из лучших офицеров в полку, старый служака - и так
распускаете молодежь. Подтягивайте их, жучьте их без стеснения. Нечего с
ними стесняться. Не барышни, не размокнут...
Он круто повернулся и, в сопровождении адъютанта, пошел к коляске. И
пока он садился, пока коляска повернула на шоссе и скрылась за зданием
ротной школы, на плацу стояла робкая, недоумелая тишина.
- Эх, ба-тень-ка! - с презрением, сухо и недружелюбно сказал Слива
несколько минут спустя, когда офицеры расходились по домам. - Дернуло вас
разговаривать. Стояли бы и молчали, если уж бог убил. Теперь вот мне из-за
вас в приказе выговор. И на кой мне черт вас в роту прислали? Нужны вы
мне, как собаке пятая нога. Вам бы сиську сосать, а не...
Он не договорил, устало махнул рукой и, повернувшись спиной к молодому
офицеру, весь сгорбившись, опустившись, поплелся домой, в свою грязную,
старческую холостую квартиру. Ромашов поглядел ему вслед, на его унылую,
узкую и длинную спину, и вдруг почувствовал, что в его сердце, сквозь
горечь недавней обиды и публичного позора, шевелится сожаление к этому
одинокому, огрубевшему, никем не любимому человеку, у которого во всем
мире остались только две привязанности: строевая красота своей роты и
тихое, уединенное ежедневное пьянство по вечерам - "до подушки", как
выражались в полку старые запойные бурбоны
|
