Книга только для ознакомления
.).
Карл Иваныч рассердился, поставил меня на колени, твердил,
что это упрямство, кукольная комедия (это было любимое его
слово), угрожал линейкой и требовал, чтобы я просил прощенья,
тогда как я от слез не мог слова вымолвить; наконец, должно
быть, чувствуя свою несправедливость, он ушел в комнату
Николая и хлопнул дверью.
Из классной слышен был разговор в комнате дядьки.
- Ты слышал, Николай, что дети едут в Москву? - сказал Карл
Иваныч, входя в комнату.
- Как же-с, слышал.
Должно быть, Николай хотел встать, потому что Карл Иваныч
сказал: "Сиди, Николай!" - и вслед за этим затворил дверь. Я
вышел из угла и подошел к двери подслушивать.
- Сколько ни делай добра людям, как ни будь привязан,
видно, благодарности нельзя ожидать, Николай? - говорил Карл
Иваныч с чувством.
Николай, сидя у окна за сапожной работой, утвердительно
кивнул головой.
- Я двенадцать лет живу в этом доме и могу сказать перед
богом, Николай, - продолжал Карл Иваныч, поднимая глаза и
табакерку к потолку, - что я их любил и занимался ими больше,
чем ежели бы это были мои собственные дети. Ты помнишь,
Николай, когда у Володеньки была горячка, помнишь, как я
девять дней, не смыкая глаз, сидел у его постели. Да! тогда я
был добрый, милый Карл Иваныч, тогда я был нужен; а теперь, -
прибавил он, иронически улыбаясь, - теперь дети большие стали:
им надо серьезно учиться
|
