Книга только для ознакомления
.
- Наденьте, Карл Иваныч... Я вас спрашиваю, хорошо ли спали
дети? - сказала maman, подвинувшись к нему и довольно громко.
Но он опять ничего не слыхал, прикрыл лысину красной
шапочкой и еще милее улыбался.
- Постойте на минутку, Мими, - сказала maman Марье Ивановне
с улыбкой, - ничего не слышно.
Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно
делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело.
Если бы в тяжелые минуты жизни я хоть мельком мог видеть эту
улыбку, я бы не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной
улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка
прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не
изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно
дурно.
Поздоровавшись со мною, maman взяла обеими руками мою
голову и откинула ее назад, потом посмотрела пристально на
меня и сказала:
- Ты плакал сегодня?
Я не отвечал. Она поцеловала меня в глаза и по-немецки
спросила:
- О чем ты плакал?
Когда она разговаривала с нами дружески, она всегда
говорила на атом языке, который знала в совершенстве.
- Это я во сне плакал, maman, - сказал я, припоминая со
всеми подробностями выдуманный сон и невольно содрогаясь при
этой мысли.
Карл Иваныч подтвердил мои слова, но умолчал о сне.
Поговорив еще о погоде, - разговор, в котором приняла участие
и Мими, - maman положила на поднос шесть кусочков сахару для
некоторых почетных слуг, стала и подошла к пяльцам, которые
стояли у окна
|
