Книга только для ознакомления
. Ну, я думаю, мне конец. У меня и так
смена кончается, я опаздываю, а сейчас в милицию загребут всех, начнется там
- кто, да что, да почему, это до ночи зависну... А нас ведь за это рублем
стегают... за опоздание, значит... Думаю, этот парень себя в обиду не даст,
и уехал...
- Юрий Никифорович, от ваших показаний жизнь его зависит. В тюрьму его
посадили, - сказала я.
- Вот это дают! - ахнул Глухоманов. - А что ж мне делать надо?
- Напишите все, что вы сказали, на бумаге.
Он покряхтел:
- Ох, не люблю я с ними связываться...
- Да что значит связываться? Вы же правду говорите. Я ведь не прошу
ничего, кроме правды...
Глухоманов досадливо покрутил головой:
- Писать не люблю - смерть! Кабы ты могла за меня написать...
Я развела руками:
- К сожалению, я этого не могу сделать... Это ведь документ...
Еще долго искали бумагу, ручку, и он, усевшись за стол, прилежно и
подробно писал свое заявление, в деталях описывал, как и что происходило,
потом затейливо расписался, отдал мне лист, спросил:
- А как же вы в город-то поедете?
- Автобуса буду дожидаться, потом на электричке.
- О, автобус не скоро будет, - сказал он. - Ладно, заведу свой самосвал
- доброшу до электрички...
Я ехала в кабине грузовика, пропахшей маслом, бензином, головой
упиралась в теплое мощное плечо Глухоманова, дремала и слышала все время его
бубнящий, словно пристыженный голос:
- Кабы знать, что так все обернется, то, конечно, остался бы я на
месте
|
