Книга только для ознакомления
. Запрещая, горел светофор и машины,
негодующе разбрызгивая слякоть, шарахались от него. Обрывались сосульки.
Часто капало с крыш. Красное вечернее солнце растекалось в зеркальных
витринах универмага. Бурлили у метро зловещие толпы народа. В половину
неба пылал над черными трубами холодный желтый закат. Там, по-видимому,
догорала Ойкумена. И в агонии корчились злобные панцирные жуки. Месяца
три, не больше, подумал Игнациус. Предположим, он доживет до семидесяти.
Это в лучшем случае. Значит - март, апрель, май. Начало июня. Нельзя
любить женщину, если - март, апрель, май. Начало июня. В лучшем случае.
Вообще невозможно любить. Он механически топтал скользкую ледяную кашу.
Трамваи отбрасывали с рельсов фонтаны воды. В конце проспекта на шелковом
полотнище неба темно-синей трехглавой громадой теснились широкие купола
собора. Время было, как этот закат. То есть - красного цвета и желтого
цвета. И такое же, как закат, холодное. Беспощадным потоком своим оно
пронизывало его - вымывая всю жизнь, оставляя пустую ненужную скорлупу.
Он свернул вдоль собора. Валентина уже поглядывала на часы.
Изнывающий Пончик буквально подпрыгивал.
- Папа, ты только недолго, - противно загудел он, приседая и дергая
Игнациуса за рукав. - Десять минут погуляем и ладно? А то мы собрались в
кино...
- Какое кино?
- Про пиратов...
- Он давно просится, - объяснила Валентина
|