Книга только для ознакомления
.
Но в конце концов у меня на руках была маленькая доверчивая жизнь, и я
взял себя в руки. Тем более что у меня осталось очень мало продуктов, совсем
не было мыла и, кроме моей потрепанной кожаной куртки, ничего не нашлось,
чем бы укрыть девочку. А ночи уже холодели, и запах осени все чаще проникал
на рассветах в комнату.
До сих пор я не понимаю, почему я в те дни не поседел от отчаяния. Я
боялся всего: палящего солнца (мне все время чудились солнечные и тепловые
удары у девочки), обрыва над морем (ей ничего не стоило сорваться с него и
разбиться насмерть, и потому я благословлял ступеньки, выкопанные мной в
твердой глине), холодных ночей (девочка наверняка должна была простудиться),
штормов с их ветрами, голода (я подсчитал, что продуктов нам хватит всего на
семь дней).
Все книги, все созерцания и счастливые мысли вылетели у меня из головы.
Их как будто и не было. И, должно быть, от чрезмерного страха я даже не
замечал в первые дни, что девочка все время мне помогает - собирает щепки и
сухой бурьян для очага, подметает дачу и сад полынным веником и приносит в
жестянке от консервов воду из родника. Правда, она несла ее почти час, чтобы
не расплескать ни капли.
Она редко меня о чем-нибудь спрашивала и предпочитала догадываться обо
всем сама без моей помощи.
Она почти не плакала. Но однажды, когда с обрыва сорвался камень и
поранил ей ногу, она рыдала так отчаянно, как может рыдать брошенный ночью
на пустыре ребенок
|
