Книга только для ознакомления
. Но все равно боль
была адская. Битых два часа я примачивал ранки пресной водой из родника,
закидывая себе за спину мокрую тряпку. Я не перевязал ранки: не было ни
кусочка бинта,- а только сидел два дня в тени без рубахи, пока ранки не
затянулись. Кире я сказал, что сорвался с обрыва и исцарапал спину.
Через несколько дней после этого происшествия на 16-ю станцию пришли
Торелли и Изя Лившиц.
Торелли пришел за Кирой. Жена Регинина уже поправилась и только
капризничала и плакала от голода и оттого, что ей сбрили темные матовые
косы. А Изя Лившиц пришел сообщить мне, что пора возвращаться в "Моряк".
Я вернулся в Одессу с тем же чувством тоски, с каким возвращался в
гимназию после вольного и короткого лета. Я рвался обратно, на 16-ю станцию,
на свое побережье, и если бы не было стыдно, то я наверняка бы втихомолку
всплакнул.
Так окончилась эта маленькая история. Но, пожалуй, полный конец
наступил позже, в 1947 году, на книжном базаре в Доме писателей в Москве.
Регинин подвел FO мне высокую женщину, очень сдержанную и спокойную, и
сказал.
- Вот! Пожалуйста! Это та самая Кира, из-за которой вам влепили в зад
добрый заряд соли.
Кира покраснела и протянула мне руку.
- Вы помните, как мы жили на Фонтанах? - спросил я.
- Да,-неуверенно ответила она.- То есть если говорить по правде, то
помню едва-едва
|
