Книга только для ознакомления
.
Я рассказал Васильеву теорию Прокофьева. Нефть на Мангышлаке, по -
моему, - ее блестящее подтверждение.
Васильев ничего не ответил.
Волгарь из Черного Яра, человек молчаливый и очень точный, он избегал
скороспелых выводов и преждевременных обобщений.
- Возможно, - промолвил он. - Но сейчас меня больше занимают фосфориты.
Залежи фосфоритов находились у подножия гор из розового мела. Горы эти,
изрытые глубокими оврагами, напоминали издали обнаженный человеческий мозг.
Я слышал от одного из исследователей Мангышлака, что если бы распрямить эти
складки, то площадь гор увеличилась бы в двести раз.
Горы подымались розовыми куполами и казались очень легкими, будто
состояли из пористых исполинских губок. У их подножия на песке валялись
каменные желваки, шары и лепешки. Васильев толкнул одну лепешку ногой:
- Вот фосфорит.
Некоторые шары были больше метра в диаметре, и мы прятались в их тени
от солнца.
Шел третий час дня, самый тяжелый, когда зной сгущается до состояния
сиропа. Мы решили спастись от жары в продольной долине. Там, по словам
Васильева, находился оазис.
Я усмехнулся, представив себе жалкий колодец с двумя ведрами воды и
кустами колючек вокруг. Какой мог быть оазис под этим испепеляющим небом!
Мы ехали по сплошным россыпям фосфоритов, прошли ущелье в горах,
поднялись на гребень, и глубоко под нами открылась долина, заросшая
квадратами тяжелого проса
|
