Книга только для ознакомления
.
Когда же учение окончилось, они пошли с Веткиным в собрание и вдвоем с
ним выпили очень много водки. Ромашов, почти потеряв сознание, целовался с
Веткиным, плакал у него на плече громкими истеричными слезами, жалуясь на
пустоту и тоску жизни, и на то, что его никто не понимает, и на то, что
его не любит "одна женщина", а кто она - этого никто никогда не узнает;
Веткин же хлопал рюмку за рюмкой и только время от времени говорил с
презрительной жалостью:
- Одно скверно, Ромашов, не умеете вы пить. Выпили рюмку и раскисли.
Потом вдруг он ударял кулаком по столу и кричал грозно:
- А велят умереть - умрем!
- Умрем, - жалобно отвечал Ромашов. - Что умереть? Это чепуха -
умереть... Душа болит у меня...
Ромашов не помнил, как он добрался домой и кто его уложил в постель.
Ему представлялось, что он плавает в густом синем тумане, по которому
рассыпаны миллиарды миллиардов микроскопических искорок. Этот туман
медленно колыхался вверх и вниз, подымая и опуская в своих движениях тело
Ромашова, и от этой ритмичной качки сердце подпоручика ослабевало,
замирало и томилось в отвратительном, раздражающем чувстве тошноты. Голова
казалась распухшей до огромных размеров, и в ней чей-то неотступный,
безжалостный голос кричал, причиняя Ромашову страшную боль:
- Дела-ай раз!.. Дела-ай два!
12
День 23 апреля был для Ромашова очень хлопотливым и очень странным
днем
|
