Книга только для ознакомления
. Потому, конечно, что их незаметно разрезали
лезвием безопасной бритвы или поджигали, а потом эти испорченные вещи шли за
бесценок.
Но избавиться навсегда от базара, несмотря на клятвы, мне, конечно, не
удалось. Государственных товаров в городе почти не было, если не считать
бязи, некоторого количества шапок-ушанок и ватников.
Эти шапки-ушанки с искусственной серой мерлушкой привозились почему-то
спрессованными в огромные тюки. Тюки эти лежали в магазинах, их никто не
распаковывал, и они распространяли запах тления.
На базар приходилось ходить за всем, особенно за лесками и рыболовными
крючками.
Каждый раз после базара я возвращался в глухом раздражении, подавленный
и униженный. Униженный зрелищем бесстыдной алчности, беспомощной нищеты,
глумления над людским достоинством, животной грубости и обмана.
Особенно много было жульничества - мелкого, шмыгающего глазами и
наглого.
В тени под всеми рундуками играли в "три листика", в ."узелок", в
"кости", передергивались и дрались. Испитые шулера рыдали в голос,
размазывая по лицу кровь и грозясь рассчитаться с обидчиками такими
изощренными способами, что от них холодела кожа на голове.
Бродячим сумасшедшим привязывали сзади, к отрепьям, пуки газет и
поджигали их.
Иногда в укромных углах базара неожиданно собирались плотные толпы.
Люди молча, с яростным любопытством продирались вперед, к середине толпы,
где слышались тупые удары и заглушенные крики: там, зверея, били вора или
обыскивали, раздевая догола, женщину, заподозренную в краже, под визгливый
хохот деревенских простоволосых кулачек
|
