Книга только для ознакомления
.
Многие люди не могли смотреть в прожигающие глаза Бабеля. По натуре
Бабель был разоблачителем. Он любил ставить людей в тупик и потому слыл в
Одессе человеком трудным и опасным.
Бабель пришел в редакцию "Моряка" с книгой рассказов Киплинга в руках.
Разговаривая с редактором Женей Ивановым, он положил книгу на стол, но все
время нетерпеливо и даже как-то плотоядно посматривал на нее. Он вертелся на
стуле, вставал, снова садился. Он явно нервничал. Ему хотелось читать, а не
вести вынужденную вежливую беседу.
Бабель быстро перевел разговор на Киплинга, сказал, что надо писать
такой же железной прозой, как Киплинг, и с полнейшей ясностью представлять
себе все, что должно появиться из-под пера. Рассказу надлежит быть точным,
как военное донесение или банковский чек. Его следует писать тем же твердым
и прямым почерком, каким пишутся приказы и чеки. Такой почерк был, между
прочим, у Киплинга.
Разговор о Киплинге Бабель закончил неожиданными словами. Он произнес
их, сняв очки, и от этого лицо его сразу сделалось беспомощным и
добродушным.
- У нас в Одессе,- сказал он, насмешливо поблескивая глазами,- не будет
своих Киплингов. Мы мирные жизнелюбы. Но зато у нас будут свои Мопассаны.
Потому что у нас много моря, солнца, красивых женщин и много пищи для
размышлений. Мопассанов я вам гарантирую.
Тут же он рассказал, как был в последней парижской квартире Мопассана
|
