Книга только для ознакомления
.
- Что это было? - бессмысленно спросил я комиссара.
- Еще две-три таких волны, и прощай! - ответил он громко и посмотрел на
меня отсутствующими, белыми глазами.
Но ни вторая ни третья такая волна не пришли. Море все так же ревело
как бесноватое, но размахи "Димитрия" стали как будто меньше и спокойнее.
Мы отдышались и вернулись в каюту. Ветер уже не визжал, как недавно, а
ровно гудел в снастях и трубе парохода. В неистовстве бури произошел
неожиданный перелом.
В каюту заглянул боцман с обваренным от норд-оста лицом и сказал, что
машина опять выгребает и мы, правда, медленно, но все же пошли против
шторма.
Моряки повеселели. Они даже начали вытаскивать из своих кошелок и
чемоданов кое-какие скудные продукты.
Я с наслаждением жевал кусок ячневого хлеба, когда вдруг с палубы
сквозь шум бури, отплевываясь и задыхаясь, завыл пароходный гудок.
Моряки побледнели и вскочили. Вокруг на сотни миль бушевало только одно
штормовое море. Что мог означать этот гудок?
Торопливо застегивая шинели, моряки бросились наверх, на палубу. Я тоже
поднялся вслед за ними. Я приготовился увидеть воочию гибель "Димитрия",
весь тот медленный ужас, что воплощен в одном коротком слове
"кораблекрушение".
Но ничего страшного на палубе не случилось. Все так же остервенело
ходило горами море. По юту бежали матросы в штормовых плащах, волоча канат
|
