Книга только для ознакомления
. Какая-то старуха все время исступленно
бормотала за дверью каюты одну и ту же молитву: "Святый боже, святый
крепкий, святый бессмертный, помилуй нас!" При сильных размахах парохода
старуха, очевидно, пугалась, обрывала молитву и только быстро говорила:
"Крепкий, помилуй нас! Крепкий, помилуй нас!".
Я решил впервые выйти на палубу. Моряки говорили, что в каюте гораздо
тяжелее, чем снаружи.
Комиссар Николаевского порта пошел вместе со мной.
- Вам одному нельзя,- сказал он.- Без меня вас просто не пустят на
палубу. И, опять же, вас может смыть.
По косточку в воде, в тошнотворном запахе блевотины мы добрались среди
лежавших прямо в воде и стонавших мешочников до узкого трапа. Он выходил на
верхнюю рубку, а оттуда - на палубу.
Комиссар сильно нажал плечом на дверь рубки. Она распахнулась. Струей
воздуха нас вышвырнуло наружу.
Я схватился за обледенелый канат и увидел то, что предчувствовал в
темной каюте,- зрелище исполинского, небывалого шторма. Оно наполнило меня
обморочным ощущением отчаяния и ужасающей красоты.
Я стоял перед штормом лицом к лицу - жалкая, теряющая последнее тепло
человеческая пылинка,- а он гремел, нес стремительные, железного цвета валы,
рушил их в темные бездны, швырял в набухшее небо извержения брызг и
холодного пара, накатывался тысячетонными холмами, рвал воздух и лепил с
размаху в лицо липкой пеной
|
