Книга только для ознакомления
. Генерал помолчал немного и продолжал спокойнее, с
грустным и насмешливым выражением:
- Небось людей совсем задергали шагистикой. Эх, вы, Аники-воины. А
спроси у вас... да вот, позвольте, как этого молодчика фамилия?
Генерал показал пальцем на второго от правого фланга солдата.
- Игнатий Михайлов, ваше превосходительство, - безучастным солдатским
деревянным басом ответил Осадчий.
- Хорошо-с. А что вы о нем знаете? Холост он? Женат? Есть у него дети?
Может быть, у него есть там в деревне какое-нибудь горе? Беда? Нуждишка?
Что?
- Не могу знать, ваше превосходительство. Сто человек. Трудно
запомнить.
- Трудно запомнить, - с горечью повторил генерал. - Ах, господа,
господа! Сказано в Писании: духа не угашайте, а вы что делаете? Ведь эта
самая святая, серая скотинка, когда дело дойдет до боя, вас своей грудью
прикроет, вынесет вас из огня на своих плечах, на морозе вас своей
шинелишкой дырявой прикроет, а вы - не могу знать.
И, мгновенно раздражаясь, перебирая нервно и без нужды поводья, генерал
закричал через голову Осадчего на полкового командира:
- Полковник, уберите эту роту. И смотреть не буду. Уберите, уберите
сейчас же! Петрушки! Картонные паяцы! Чугунные мозги!
С этого начался провал полка. Утомление и запуганность солдат,
бессмысленная жестокость унтер-офицеров, бездушное, рутинное и халатное
отношение офицеров к службе - все это ясно, но позорно обнаружилось на
смотру
|
