Книга только для ознакомления
. Все это Ромашов увидел и понял в одно короткое,
как мысль, мгновение, так же как увидел и рядового Хлебникова, который
ковылял один, шагах в двадцати за строем, как раз на глазах генерала. Он
упал на ходу и теперь, весь в пыли, догонял свою полуроту, низко
согнувшись под тяжестью амуниции, точно бежа на четвереньках, держа в
одной руке ружье за середину, а другой рукой беспомощно вытирая нос.
Ромашову вдруг показалось, что сияющий майский день сразу потемнел, что
на его плечи легла мертвая, чужая тяжесть, похожая на песчаную гору, и что
музыка заиграла скучно и глухо. И сам он почувствовал себя маленьким,
слабым, некрасивым, с вялыми движениями, с грузными, неловкими,
заплетающимися ногами.
К нему уже летел карьером полковой адъютант. Лицо Федоровского было
красно и перекошено злостью, нижняя челюсть прыгала. Он задыхался от гнева
и от быстрой скачки. Еще издали он начал яростно кричать, захлебываясь и
давясь словами:
- Подпоручик... Ромашов... Командир полка объявляет вам... строжайший
выговор... На семь дней... на гауптвахту... в штаб дивизии... Безобразие,
скандал... Весь полк о...... и!.. Мальчишка!
Ромашов не отвечал ему, даже не повернул к нему головы. Что ж, конечно,
он имеет право браниться! Вот и солдаты слышали, как адъютант кричал на
него. "Ну, что ж, и пускай слышали, так мне и надо, и пускай, - с острой
ненавистью к самому себе подумал Ромашов
|
