Книга только для ознакомления
.
Так случилось и после этого самоубийства. Первым начал Осадчий. Как раз
подошло несколько дней праздников подряд, и он в течение их вел в собрании
отчаянную игру и страшно много пил. Странно: огромная воля этого большого,
сильного и хищного, как зверь, человека увлекла за собой весь полк в
какую-то вертящуюся книзу воронку, и во все время этого стихийного,
припадочного кутежа Осадчий с цинизмом, с наглым вызовом, точно ища отпора
и возражения, поносил скверными словами имя самоубийцы.
Было шесть часов вечера. Ромашов сидел с ногами на подоконнике и тихо
насвистывал вальс из "Фауста". В саду кричали воробьи и стрекотали сороки.
Вечер еще не наступил, но между деревьями уже бродили легкие задумчивые
тени.
Вдруг у крыльца его дома чей-то голос запел громко, с воодушевлением,
но фальшиво:
Бесятся кони, бренчат мундштуками,
Пенятся, рвутся, храпя-а-ат...
С грохотом распахнулись обе входные двери, и в комнату ввалился Веткин.
С трудом удерживая равновесие, он продолжал петь:
Барыни, барышни взором отчаянным
Вслед уходящим глядят.
Он был пьян, тяжело, угарно, со вчерашнего. Веки глаз от бессонной ночи
у него покраснели и набрякли. Шапка сидела на затылке. Усы, еще мокрые,
потемнели и висели вниз двумя густыми сосульками, точно у моржа.
- Р-ромуальд! Анахорет сирийский, дай я тебя лобзну! - завопил он на
всю комнату
|
