Книга только для ознакомления
. Ромашов уложил
товарища в постель и сам накрыл его сверху одеялом и шинелью.
Назанский так сильно дрожал, что у него стучали зубы. Ежась в комок и
зарываясь головой в подушку, он говорил жалким, беспомощным, детским
голосом:
- О, как я боюсь своей комнаты... Какие сны, какие сны!
- Хотите, я останусь ночевать? - продолжал Ромашов.
- Нет, нет, не надо. Пошлите, пожалуйста, за бромом... и... немного
водки. Я без денег...
Ромашов просидел у него до одиннадцати часов. Понемногу Назанского
перестало трясти. Он вдруг открыл большие, блестящие, лихорадочные глаза и
сказал решительно, отрывисто:
- Теперь уходите. Прощайте.
- Прощайте, - сказал печально Ромашов.
Ему хотелось сказать: "Прощайте, учитель", но он застыдился фразы и
только прибавил с натянутой шуткой:
- Почему - прощайте? Почему не до свидания?
Назанский засмеялся жутким, бессмысленным, неожиданным смехом.
- А почему не до свидания? - крикнул он диким голосом сумасшедшего.
И Ромашов почувствовал на всем своем теле дрожащие волны ужаса.
22
Подходя к своему дому, Ромашов с удивлением увидел, что в маленьком
окне его комнаты, среди теплого мрака летней ночи, брезжит чуть заметный
свет. "Что это значит? - подумал он тревожно и невольно ускорил шаги. -
Может быть, это вернулись мои секунданты с условиями дуэли?" В сенях он
натолкнулся на Гайнана, не заметил его, испугался, вздрогнул и воскликнул
сердито:
- Что за черт! Это ты, Гайнан? Кто тут?
Несмотря на темноту, он почувствовал, что Гайнан, по своей привычке,
заплясал на одном месте
|
