Книга только для ознакомления
.
Сначала из кабинета доносился только глухой однотонный звук низкого
командирского баса. Слов не было слышно, но по сердитым раскатистым
интонациям можно было догадаться, что полковник кого-то распекает с
настойчивым и непреклонным гневом. Это продолжалось минут пять. Потом
Шульгович вдруг замолчал; послышался чей-то дрожащий, умоляющий голос, и
вдруг, после мгновенной паузы, Ромашов явственно, до последнего оттенка,
услышал слова, произнесенные со страшным выражением высокомерия,
негодования и презрения:
- Что вы мне очки втираете? Дети? Жена? Плевать я хочу на ваших детей!
Прежде чем наделать детей, вы бы подумали, чем их кормить. Что? Ага,
теперь - виноват, господин полковник. Господин полковник в вашем деле
ничем не виноват. Вы, капитан, знаете, что если господин полковник теперь
не отдает вас под суд, то я этим совершаю преступление по службе. Что-о-о?
Извольте ма-алчать! Не ошибка-с, а преступление-с. Вам место не в полку, а
вы сами знаете - где. Что?
Опять задребезжал робкий, молящий голос, такой жалкий, что в нем,
казалось не было ничего человеческого. "Господи, что же это? - подумал
Ромашов, который точно приклеился около трюмо, глядя прямо в свое
побледневшее лицо и не видя его, чувствуя, как у него покатилось и
болезненно затрепыхалось сердце
|
