Книга только для ознакомления
. Ну, ладно, ну,
погорячился я, перехватил через край - разве же можно на старика
сердиться? Э-эх, молодежь. Ну, мир - кончено. Руку. И пойдем обедать.
Ромашов молча поклонился и пожал протянутую ему руку, большую, пухлую и
холодную руку. Чувство обиды у него прошло, но ему не было легче. После
сегодняшних утренних важных и гордых мыслей он чувствовал себя теперь
маленьким, жалким, бледным школьником, каким-то нелюбимым, робким и
заброшенным мальчуганом, и этот переход был постыден. И потому-то, идя в
столовую вслед за полковником, он подумал про себя, по своей привычке, в
третьем лице: "Мрачное раздумье бороздило его чело".
Шульгович был бездетен. К столу вышла его жена, полная, крупная, важная
и молчаливая дама, без шеи, со многими подбородками. Несмотря на пенсне и
на высокомерный взгляд, лицо у нее было простоватое и производило такое
впечатление, как будто его наспех, боком, выпекли из теста, воткнув
изюминки вместо глаз. Вслед за ней, часто шаркая ногами, приплелась
древняя мамаша полковника, маленькая, глухая, но еще бодрая, ядовитая и
властная старушонка. Пристально и бесцеремонно разглядывая Ромашова снизу
вверх, через верх очков, она протянула ему и ткнула прямо в губы свою
крошечную, темную, всю сморщенную руку, похожую на кусочек мощей. Затем
обратилась к полковнику и спросила таким тоном, как будто бы, кроме их
двоих, в столовой никого не было:
- Это кто же такой? Не помню что-то
|
