Книга только для ознакомления
. А вы чего отворачиваетесь от меня, товарищ? Вы же не глухой?
Лучше успокойте свою черную совесть и помогите старому голодному человеку!
Все подавали этому нищему. Никто не мог вынести его натиска. Говорили,
что на собранные деньги старик крупно спекулировал солью.
В чайной нам подали чай и чудесную острую брынзу, завернутую в мокрую
полотняную тряпочку. От этой брынзы болели десны.
В это время вошел нищий и с порога уже закричал проклятья.
- Ага! - зловеще сказал Багрицкий. - Он, кажется, попался. Пусть он
только подойдет к нам.
Пусть он только попробует подойти! Пусть он только осмелится подойти!
- Что же тогда будет? - спросил я.
- Худо ему будет, - ответил Багрицкий. - Ой, худо! Только бы он подошел к
нашему столику.
Нищий надвигался неумолимо. Наконец он остановился около нас, несколько
секунд смотрел на брынзу бешеными глазами, и что-то клокотало в его горле -
может быть, это была настолько сильная ярость, что старик задыхался и не мог
ее высказать. Но все-таки он прокашлялся и закричал:
- Когда, наконец, у этих молодых людей проснется совесть! Это же надо
посмотреть со стороны, как они торопятся скушать брынзу, чтобы не отдать
хоть четверть ее, - я не говорю - половину, - несчастному старику.
Багрицкий встал, прижал руку к сердцу и тихо и проникновенно начал
говорить, не спуская глаз со склеротического старика, - говорить с дрожью в
голосе, со слезой, с трагическим надрывом:
Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,
Кто б ты ни был, не падай душой!
Нищий осекся
|
