Книга только для ознакомления
. Берега пряно и пыльно пахли давно
перезревшей и осыпавшейся лебедой. Изя Лившиц вспоминал стихи Блока:
Тишина умирающих злаков -
Это светлая в мире пора.
В те дни мы без конца говорили о Блоке. Как-то к вечеру приехал из
города Багрицкий. Он остался у нас ночевать и почти всю ночь читал Блока. Мы
с Изей молча лежали на темной террасе. Ночной ветер потрескивал в ссохшихся
листьях винограда.
Багрицкий сидел, поджав по-турецки ноги, на старом и плоском, как
лепешка, тюфяке. У него начинался приступ астмы. Он задыхался и курил
астматол. От этого зеленоватого порошка пахло горелым сеном.
Багрицкий дышал с таким напряжением, будто всасывал воздух через
соломинку. Воздух свистел, гремел и клокотал в его больных бронхах.
Во время астмы Багрицкому нельзя было разговаривать. Но ему хотелось
читать Блока, несмотря на стиснутое болезнью горло. И мы не отговаривали
его.
Багрицкий долго успокаивал самого себя и бормотал: "Сейчас пройдет.
Сейчас! Только не разговаривайте со мной". Потом он все же начал читать, и
случилось нечто вроде желанного чуда: от ритма стихов одышка у Багрицкого
начала постепенно утихать, и сквозь нее все яснее и крепче проступал его
мужественный и романтический голос.
Читал он самые известные вещи, и мы были благодарны ему за это.
Тяжкий, плотный занавес у входа, За ночным окном - туман
|
