Книга только для ознакомления
.
- А ты не смей под руку говорить! - крикнул он, сверкая черными
глазами. - Я игру брошу.
- Нэ кирпичись, дюша мой, кровь испортышь. Модистку в угол!..
К Ромашову подскочил один из вестовых, наряженных на дежурство в
переднюю, чтобы раздевать приезжающих дам.
- Ваше благородие, вас барыня просят в залу.
Там уже прохаживались медленно взад и вперед три дамы, только что
приехавшие, все три - пожилые. Самая старшая из них, жена заведующего
хозяйством, Анна Ивановна Мигунова, обратилась к Ромашову строгим и
жеманным тоном, капризно растягивая концы слов и со светской важностью
кивая головой:
- Подпоручик Ромашо-ов, прикажите сыграть что-нибудь для слу-уха.
Пожа-алуйста...
- Слушаю-с. - Ромашов поклонился и подошел к музыкантскому окну. -
Зиссерман, - крикнул он старосте оркестра, - валяй для слуха!
Сквозь раскрытое окно галереи грянули первые раскаты увертюры из "Жизни
за царя", и в такт им заколебались вверх и вниз языки свечей.
Дамы понемногу съезжались. Прежде, год тому назад, Ромашов ужасно любил
эти минуты перед балом, когда, по своим дирижерским обязанностям, он
встречал в передней входящих дам. Какими таинственными и прелестными
казались они ему, когда, возбужденные светом, музыкой и ожиданием танцев,
они с веселой суетой освобождались от своих капоров, боа и шубок
|
