Книга только для ознакомления
. Я ничего не понимаю из того, что делается на свете. Все -
какая-то дикая, бессмысленная, жестокая чепуха! Но надо терпеть, мой
милый, надо терпеть... Это надо.
Низко склоненная голова Хлебникова вдруг упала на колени Ромашову. И
солдат, цепко обвив руками ноги офицера, прижавшись к ним лицом, затрясся
всем телом, задыхаясь и корчась от подавляемых рыданий.
- Не могу больше... - лепетал Хлебников бессвязно, - не могу я, барин,
больше... Ох, господи... Бьют, смеются... взводный денег просит,
отделенный кричит... Где взять? Живот у меня надорванный... еще мальчонком
надорвал... Кила у меня, барин... Ох, господи, господи!
Ромашов близко нагнулся над головой, которая исступленно моталась у
него на коленях. Он услышал запах грязного, нездорового тела и немытых
волос и прокислый запах шинели, которой покрывались во время сна.
Бесконечная скорбь, ужас, непонимание и глубокая, виноватая жалость
переполнили сердце офицера и до боли сжали и стеснили его. И, тихо
склоняясь к стриженой, колючей, грязной голове, он прошептал чуть слышно:
- Брат мой!
Хлебников схватил руку офицера, и Ромашов почувствовал на ней вместе с
теплыми каплями слез холодное и липкое прикосновение чужих губ. Но он не
отнимал своей руки и говорил простые, трогательные, успокоительные слова,
какие говорит взрослый обиженному ребенку
|
