Книга только для ознакомления
. На груди у него скромный букет
фиалок, - никто не знает, чья рука положила эти цветы. Он всех простил: и
Шурочку, и Сливу, и Федоровского, и корпусного командира. Пусть же не
плачут о нем. Он был слишком чист и прекрасен для этой жизни! Ему будет
лучше _там_!"
Слезы выступили на глаза, но Ромашов не вытирал их. Было так отрадно
воображать себя оплакиваемым, несправедливо обиженным!
Он шел теперь вдоль свекловичного поля. Низкая толстая ботва пестрела
путаными белыми и черными пятнами под ногами. Простор поля, освещенного
луной, точно давил Ромашова. Подпоручик взобрался на небольшой земляной
валик и остановился над железнодорожной выемкой.
Эта сторона была вся в черной тени, а на другую падал ярко-бледный
свет, и казалось, на ней можно было рассмотреть каждую травку. Выемка
уходила вниз, как темная пропасть; на дне ее слабо блестели отполированные
рельсы. Далеко за выемкой белели среди поля правильные ряды остроконечных
палаток.
Немного ниже гребня выемки, вдоль полотна, шел неширокий уступ. Ромашов
спустился к нему и сел на траву. От голода и усталости он чувствовал
тошноту вместе с ощущением дрожи и слабости в ногах. Большое пустынное
поле, внизу выемка - наполовину в тени, наполовину в свете,
смутно-прозрачный воздух, росистая трава, - все было погружено в чуткую,
крадущуюся тишину, от которой гулко шумело в ушах
|
