Книга только для ознакомления
.
Ему вдруг пришло в голову заставить Шурочку, чтобы она услышала и
поняла его на расстоянии, сквозь стены комнаты. Тогда, сжав кулаки так
сильно, что под ногтями сделалось больно, сцепив судорожно челюсти, с
ощущением холодных мурашек по всему телу, он стал твердить в уме, страстно
напрягая всю свою волю:
"Посмотри в окно... Подойди к занавеске. Встань с дивана и подойди к
занавеске. Выгляни, выгляни, выгляни. Слышишь, я тебе приказываю, сейчас
же подойди к окну".
Занавески оставались неподвижными. "Ты не слышишь меня! - с горьким
упреком прошептал Ромашов. - Ты сидишь теперь с ним рядом, около лампы,
спокойная, равнодушная, красивая. Ах, боже мой, боже, как я несчастлив!"
Он вздохнул и утомленной походкой, низко опустив голову, побрел дальше.
Он проходил и мимо квартиры Назанского, но там было темно. Ромашову,
правда, почудилось, что кто-то белый мелькал по неосвещенной комнате мимо
окон, но ему стало почему-то страшно, и он не решился окликнуть
Назанского.
Спустя несколько дней Ромашов вспоминал, точно далекое, никогда не
забываемое сновидение, эту фантастическую, почти бредовую прогулку. Он сам
не мог бы сказать, каким образом очутился он около еврейского кладбища.
Оно находилось за чертой города и взбиралось на гору, обнесенное низкой
белой стеной, тихое и таинственное
|
