Книга только для ознакомления
...
Можете представить, в какой настроенности его воображения входит к нему
городничий... В высшей степени комическое положение!.. Но мы пропускаем эту
превосходную сцену - она говорит сама за себя, а для кого она нема, тем не
много помогут наши толкования. Скажем только, что в этой сцене городничий
является во всем своем блеске: с одной стороны, как чуждый фантастическому
для него понятию петербургского чиновника и весь сосредоточенный на мысли о
"проклятом инкогнито", он все глупости Хлестакова принимает за тонкие
штуки, а с другой, преловко и прехитро выкидывает свои тонкие штуки и
улаживает дело.
Третье действие, а Анна Андреевна все еще у окна с своею дочерью - в
высшей степени комическая черта! Тут не одно праздное любопытство пустой
женщины: ревизор молод, а она кокетка, если не больше... Дочь говорит, что
кто-то идет - мать сердится: "Где идет? у тебя вечно какие-нибудь фантазии;
ну да, идет". Потом вопрос, кто идет: дочь говорит, что это Добчинский -
мать опять не соглашается и опять упрекает дочь ни в чем: "Какой
Добчинский? тебе всегда вдруг вообразится этакое! совсем не Добчинский. Эй,
вы, ступайте сюда! скорее!" Наконец обе разглядывают; дочь говорит: "А что?
а что, маменька? Видите, что Добчинский!" Мать отвечает: "Ну да,
Добчинский, теперь я вижу - из чего же ты споришь?" Можно ли лучше
поддержать достоинство матери, как не быть всегда правою перед дочерью и не
делая всегда дочь виноватою перед собою? Какая сложность элементов выражена
в этой сцене: уездная барыня, устарелая кокетка, смешная мать! Сколько
оттенков в каждом ее слове, как значительно, необходимо каждое ее слово!
Вот что значит проникать в таинственную глубину организации предмета и во
внешность выводить то, что кроется в самых недоступных для зрения тканях и
нервах внутренней организации! Поэт заставляет насквозь видеть эти
характеры и внутри находить причины всего внешнего, являющегося
|
