Книга только для ознакомления
..."
И тотчас же Арчаковский, знавший службу не хуже любого дьякона,
подхватил возглас:
- Рцем вси от всея души...
Так они и прослужили всю панихиду. А когда очередь дошла до последнего
воззвания, то Осадчий, наклонив вниз голову, напружив шею, со странными и
страшными, печальными и злыми глазами заговорил нараспев низким голосом,
рокочущим, как струны контрабаса:
- "Во блаженном успении живот и вечный покой подаждь, господи, усопшему
рабу твоему Никифору... - Осадчий вдруг выпустил ужасное, циничное
ругательство, - и сотвори ему ве-е-ечную..."
Ромашов вскочил и бешено, изо всей силы ударил кулаком по столу.
- Не позволю! Молчите! - закричал он пронзительным, страдальческим
голосом. - Зачем смеяться? Капитан Осадчий, вам вовсе не смешно, а вам
больно и страшно! Я вижу! Я знаю, что вы чувствуете в душе!
Среди общего мгновенного молчания только один чей-то голос промолвил с
недоумением:
- Он пьян?
Но тотчас же, как и давеча у Шлейферши, все загудело, застонало,
вскочило с места и свернулось в какой-то пестрый, движущийся, крикливый
клубок. Веткин, прыгая со стола, задел головой висячую лампу; она
закачалась огромными плавными зигзагами, и тени от беснующихся людей, то
вырастая, как великаны, то исчезая под пол, зловеще спутались и заметались
по белым стенам и по потолку
|
