Книга только для ознакомления
. На
берегу, должно быть, в каком-нибудь древнем погосте, сторож пробил на
колокольне часы - двенадцать ударов. И хотя до берега было далеко, этот звон
долетел до нас, миновал пароход и ушел по водной глади в прозрачный сумрак,
где висела луна.
Я не знаю, как назвать томительный свет белой ночи? Загадочным? Или
магическим?
Эти ночи всегда кажутся мне чрезмерной щедростью природы - столько в них
бледного воздуха и призрачного блеска фольги и серебра.
Человек не может примириться с неизбежным исчезновением этой красоты,
этих очарованных ночей. Поэтому, должно быть, белые ночи и вызывают своей
непрочностью легкую печаль, как все прекрасное, когда оно обречено жить
недолго.
Я впервые ехал на север, но все казалось мне здесь знакомым, особенно
груды белой черемухи, отцветавшей в ту позднюю весну в заглохших садах.
Много этой холодной и пахучей черемухи было в Вознесенье. Никто здесь ее
не обрывал и не ставил на столы в кувшинах. Может быть, потому, что она уже
осыпалась.
Я ехал в Петрозаводск. В то время Алексей Максимович Горький задумал
издавать серию книг под рубрикой "История фабрик и заводов". К этому делу он
привлек многих писателей, причем было решено работать бригадами, - тогда это
слово впервые появилось в литературе.
Горький предложил мне на выбор несколько заводов. Я остановился на
старинном Петровском заводе в Петрозаводске
|
