Книга только для ознакомления
.
- Здравствуйте, Юрий Алексеевич! Что же вы не подойдете поздороваться?
- запела Раиса Александровна.
Ромашов подошел. Она со злыми зрачками глаз, ставшими вдруг
необыкновенно маленькими и острыми, крепко сжала его руку.
- Я по вашей просьбе оставила вам третью кадриль. Надеюсь, вы не
забыли?
Ромашов поклонился.
- Какой вы нелюбезный, - продолжала кривляться Петерсон. - Вам бы
следовало сказать: аншанте, мадам [очень рад, сударыня (фр.)] ("адшадте,
бадаб" - услышал Ромашов)! Граф, правда, он мешок?
- Как же... Я помню, - неуверенно забормотал Ромашов. - Благодарю за
честь.
Бобетинский мало способствовал оживлению вечера. Он дирижировал с
разочарованным и устало-покровительственным видом, точно исполняя какую-то
страшно надоевшую ему, но очень важную для всех других обязанность. Но
перед третьей кадрилью он оживился и, пролетая по зале, точно на коньках
по льду, быстрыми, скользящими шагами, особенно громко выкрикнул:
- Кадриль-монстр! Кавалье, ангаже во дам! [Кавалеры, приглашайте дам!
(фр.)]
Ромашов с Раисой Александровной стали недалеко от музыкантского окна,
имея vis-a-vis [напротив (фр.)] Михина и жену Лещенки, которая едва
достигала до плеча своего кавалера. К третьей кадрили танцующих заметно
прибавилось, так что пары должны были расположиться и вдоль залы и
поперек
|
