Книга только для ознакомления
.
- О, слишком много чести - сердиться! Я могу только презирать вас. Но
издеваться над собою я не позволю никому. Почему вы не потрудились
ответить на мое письмо?
- Но меня ваше письмо не застало дома, клянусь вам.
- Ха! Вы мне морочите голову! Точно я не знаю, где вы бываете... Но
будьте уверены...
- Кавалье, ан аван! Рон де кавалье [Кавалеры, вперед! Кавалеры, в круг!
(фр.)]. А гош! Налево, налево! Да налево же, господа! Эх, ничего не
понимают! Плю де ля ви, месье! [Больше жизни, господа! (фр.)] - кричал
Бобетинский, увлекая танцоров в быстрый круговорот и отчаянно топая
ногами.
- Я знаю все интриги этой женщины, этой лилипутки, - продолжала Раиса,
когда Ромашов вернулся на место. - Только напрасно она так много о себе
воображает! Что она дочь проворовавшегося нотариуса...
- Я попросил бы при мне так не отзываться о моих знакомых, - сурово
остановил Ромашов.
Тогда произошла грубая сцена. Петерсон разразилась безобразною бранью
по адресу Шурочки. Она уже забыла о своих деланных улыбках и, вся в
пятнах, старалась перекричать музыку своим насморочным голосом. Ромашов же
краснел до настоящих слез от своего бессилия и растерянности, и от боли за
оскорбляемую Шурочку, и оттого, что ему сквозь оглушительные звуки кадрили
не удавалось вставить ни одного слова, а главное - потому, что на них уже
начинали обращать внимание
|
