Книга только для ознакомления
.
Но больше всего обогащает язык прозаика знание поэзии.
Поэзия обладает одним удивительным свойством. Она возвращает слову его
первоначальную девственную свежесть. Самые стертые, до конца "выговоренные"
нами слова, начисто потерявшие для нас образные качества, живущие только как
словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать!
Чем это объяснить, я не знаю. Я предполагаю, что слово оживает в двух
случаях.
Во-первых, когда ему возвращают его фонетическую (звуковую) силу. А это
сделать в певучей поэзии значительно легче, чем в прозе. Поэтому и в песне и
в романсе слова сильнее действуют на нас, чем в обычной речи.
Во-вторых, даже стертое слово, поставленное в стихах в мелодический
музыкальный ряд, как бы насыщается общей мелодией стиха и начинает звучать в
гармонии со всеми остальными словами.
И, наконец, поэзия богата аллитерациями. Это одно из ее драгоценных
качеств. На аллитерацию имеет право и проза.
Но главное не в этом.
Главное в том, что проза, когда она достигает совершенства, является, по
существу, подлинной поэзией.
Чехов считал, что лермонтовская "Тамань" и пушкинская "Капитанская дочка"
доказывают родство прозы с сочным русским стихом.
Пришвин однажды написал о себе (в частном письме), что он "поэт, распятый
на кресте прозы".
"Где граница между прозой и поэзией, - писал Лев Толстой, - я никогда не
пойму"
|
