Книга только для ознакомления
.
Каким он был в Одессе, таким оставался и в Москве, через много лет
после работы в "Моряке": сухим, элегантным, очень быстрым в движениях, с
лицом знаменитого французского киноактера Адольфа Менжу, со своей
скороговоркой, шипящим смехом и зоркими и вместе с тем утомленными глазами.
Похищенная речь
В середине апреля, к вечеру, когда за окном редакции зеленел воздух и
мерно мигал красным огнем Воронцовский маяк, ко мне в комнату осторожно
вошел Изя Лившиц. Он тихо прикрыл за собой резную дверь (на ней были
выточены из дерева тяжелые кисти винограда и гирлянды роз), на цыпочках
подошел к столу и сделал классический жест, призывающий к молчанию,- прижал
указательный палец к губам.
Изя тяжело дышал и был чрезвычайно взволнован. В редакции уже никого не
осталось, все разошлись, кроме абиссинца Варфоломея. Поэтому поведение Изи
показалось мне неестественным.
- Ну, выкладывайте! - громко сказал я ему.- Что случилось?
Изя сделал страшные глаза, стиснул меня за плечо и едва слышно, одним
только дыханием, прошептал:
- Молчите. И слушайте! - Он рассказал мне, изредка откидываясь и глядя
на меня победоносно и испытующе, что только что заходил в типографию
Одесского губкома и увидел там...
Изя задохся от волнения. Он замолчал, неловко скрутил папиросу,
закурил, затянулся и только после этого рассказал о том, что он увидел в
типографии губкома
|
