Книга только для ознакомления
.
Номер "Моряка" с речью разошелся в несколько минут.
Одесса загудела, как потревоженное гнездо.
Мы ждали неприятностей и были готовы к ним. Но никаких осложнений не
случилось, если не считать моей встречи на Греческой улице с секретарем
губкома.
Красный от гнева, он мчался навстречу, потрясая номером "Моряка".
Поравнявшись со мной, он остановился и крикнул:
- Украли! Наш набор! Бульварные штучки! Вы ответите! До чего вы дошли!
Я сделал невинное лицо. Ничего мы не крали. Это - поклеп! Где
доказательства?
Секретарь задохся от возмущения.
- Вам нужны доказательства? - он выхватил из номера "Моряка" вкладку с
речью.- Вот! Все опечатки наши! И колонка брошюрная, широкая,- тоже наша!
Вот вам доказательства!
Он судорожно засунул номер "Моряка" в рваный портфель и исчез среди
отцветающих акаций.
Не знаю - время ли приучило нас ко всяким неожиданностям или наша
молодость еще не перебродила и не выветрила из нас остатки мальчишества, но
мы были горды своим поступком.
Это ощущение подымало нас в собственных глазах, хотя мы и не говорили
об этом.
Мы считали себя уже не простыми газетчиками. Чувство гражданственности,
близости своей жизни к жизни страны наполняло нас молчаливой радостью.
Мнимая смерть художника Костанди
Чехов боялся одесских репортеров. Как известно, он неохотно делился
своими литературными планами
|
